Последнее интервью

Интервью — Александр Тесленко: «Должен быть мужик, котором…

Александр Тесленко: 
«Должен быть мужик, которому пацан может сказать «ТЫ»!

Есть тема, о которой не принято говорить громко. От комментариев по детскому суициду, как правило, чиновники шарахаются, как от чумы. Однако никуда не денешься от факта: наши дети сводят счеты с жизнью и делают это всё чаще. Говорить об этом нужно открыто, считает психолог и педагог Александр ТЕСЛЕНКО, директор единственного в Казахстане Центра ювенологических исследований (г. Астана), который недавно посетил нашу область. Накануне Дня защиты детей он — собеседник «КН».

— Александр Николаевич, что побуждает вас говорить публично об этой проблеме?

— Уж очень остро она стоит в Казахстане. В вашей области ситуация выравнивается, а ведь пять лет назад данные были просто угрожающие. Область была в первой пятерке, а сейчас где-то посередине. Тут улучшение социальной ситуации влияет. Сегодня в печальных лидерах у нас южно-казахстанцы. А по стране больше 200 детских суицидов за год! Мы на втором месте в СНГ, впереди только Россия. И это причина, чтобы на эту тему говорить. Не выпячивая проблему.

— Но рот откроешь, и тут же упрёк: «Пропагандой, ребята, занимаетесь!» Сама с этим столкнулась, когда готовила материал о школьнике, повесившемся из-за двоек. Мне своим материалом хотелось предостеречь родителей. А от чиновников слышала, что такими материалами я других детей сподвигаю на суицид… И как это говорить, но не выпячивать?

— Один мой коллега пришел читать лекцию школьникам о вреде наркомании. Рассказал о пагубности этой заразы, о видах психотропных веществ, дабы ребятам что-нибудь не подсунули. Ну и заодно уточнил, что эти вещества даже в аптеках в виде лекарств продаются. Что вы думаете, на следующий день этих препаратов в аптеках города уже не было. То есть невольная реклама получилась. Хотели, как лучше, а получилось, как всегда. Поэтому и писать, и говорить нужно осторожно. Не рекламируя, не делая из этих ребят героев. Да и вообще проблема ведь не в журналистах. Проблема в том, что, к сожалению, у нас нет государственной системы воспитания.

— Насколько мне известно, вы написали монографию по этой теме. Выходит, проводили исследования. Так по какой причине не хотят жить наши дети?

— Как правило, причин несколько. Другое дело, что есть конечная точка, после которой начинается действие. Сначала огромное количество факторов вызывает в ребенке суицидальную тревожность. А потом происходит событие, которое четко фиксирует нежелание жить.

— Делать нужно всем, а не только родителям. И делать не после случившегося, а до. Создавать нормальные условия для жизни ребенка.

— Прежде всего, ЛЮБОВЬ! Как правило, суицид — это результат одиночества ребенка. Если в семье меня не понимают, в школе проблемы с учителями, я — чужой среди сверстников, происходит ступор. Ребенок не находит места, где его признают. Выходов в этой ситуации несколько: либо он находит себя в криминальной структуре, где его статус растёт, либо в сектах. Либо вот такой пассивный способ — уйти.

— Могу сказать, что меня при мыслях о суициде всегда останавливало осознание, что дальше-то не будет НИЧЕГО.

— Вам повезло, что вы это понимали в юном возрасте. Большинство детей до 16-18 лет, совершая самоубийство, не осознают до конца, что дальше жизни не будет. А тут еще лет с 14-ти — переходный возраст (самый популярный возраст самоубийц). Заканчивается половое созревание, и физически это уже женщины и мужчины, но ментально еще дети. Дети, для которых ценность жизни равна нулю. Чем старше мы становимся, тем больше ценим жизнь…

— Не все дети делятся своими переживаниями. Как родителям уберечь скрытное чадо от мрачных мыслей?

— Нужно просто знать, чем живет твой ребенок. А для этого любить его и воспитывать в доверии. С мальчишками сложней, они же мужики, плакать не гоже. В итоге всё держат в себе, вот и не выдерживают порой. Девочкам же свойственен демонстративный суицид. Природный прагматизм им подсказывает, что в принципе из жизни уходить не стоит. Нужно просто, чтобы тебя заметили. У мальчиков иначе. Мужик сказал — мужик сделал. Кроме того, накладывает отпечаток и проблематичная роль отца в современной семье. Мальчишки более скрытны, со временем, даже доверяя, они не всё могут сказать маме. А папы или нет, или от него толку мало. В замечательном советском фильме «Пацаны» главный герой подметил: «У каждого пацана должен быть мужик, которому он скажет «ты». Так вот, когда этого мужика нет, мальчик замыкается в себе и начинается самокопание. Это главная проблема современной семьи.

— А что делать, когда ребенок в открытую говорит о своем нежелании жить? И это не позёрство.

— Простые уговоры, как правило, тут не помогают. Нужны действия! Не хочет жить? Да бросьте вы свою работу на недельку и махните с ним куда-нибудь на отдых. Уделите ребенку внимание!

— В помощь семье должна работать и школа. Мы уже говорили, что главное для родителей — своё дитя любить. Так вот, школе бы это дело поддерживать личностно-ориентированным подходом. Но из-за текучки подход этот в итоге остается на бумаге.

— И я догадываюсь, почему. При средненькой зарплате и недоделанном ремонте дома сложно прийти на работу и начать любить чужих детей…

— Бесспорно, надо повышать статус учителя. Мы должны его разгрузить. Сегодня он часто занимается не своим делом. Я уже не говорю о психологах и соцпедагогах в школе. Как правило, администрация и вообще педагогический коллектив считает, что это бездельники. Мы, мол, ведем уроки, а они болтают и занимаются не поймешь чем. В результате их нагружают несвойственными для этой категории функциями. А всё потому, что в законе чётко не прописаны профессиональные требования. И нужно менять мнение родителей о психологической службе. Четко говорить, что психолог существует для здоровых людей. Для здоровых! А для больных есть психиатр. К сожалению, в массовом сознании укоренилось: если человек обращается к психологу, значит, у него крыша съехала.

Давно пора вместо нудных и бесполезных родительских собраний ввести родительские школы. На них можно поднимать самые острые темы. К примеру, посмотрели фильм о детском суициде и обсудили, что кого задело. На этих встречах родители будут получать знания от профессионалов. Надо искать новые формы.

— Выходит, школа должна и воспитывать? За рубежом это не принято, а мы ведь равняемся на Европу.

— После поездки в Германию еще раз убедился, что либеральная модель очень опасна. Уж больно много нелимитированной свободы, а это ведет к анархии. Яркий пример — та же стрельба в школах, избиения одноклассников, снятые на мобильники. Так вот, немецкие педагоги завидуют нашей системе, советской. Потому что у нас школы и учат, и воспитывают, а у них школа дает лишь знания. Учителю там запрещено совать нос в душу ребенка. В итоге они просто не вправе остановить разнузданных школяров. Думаю, школа и впрямь должна заниматься и воспитанием. Это традиция, которую мы должны продолжать. Другое дело, что по-новому нужно это делать. И ставить вперед семью. Посмотрите, какая сильная советская система воспитания. 15 лет её разрушают и никак разрушить не могут. Каждый министр приходит и вбивает в нее новый кол, а она действует.

— Безусловно, у советского времени много плюсов, но не поверю, что дети в то время не вешались.

— Были, конечно, и тогда детские суициды, но гораздо реже. Это факт. В Советском Союзе детство ценилось. К сожалению, многое мы потеряли. В первую очередь, детские организации. Сегодня пытаемся создать новые по примеру пионерии, но они не работают. И не будут работать, потому что изменилась молодежь, изменилось время. Вообще, массовые формы сегодня не работают. Один слушает Pink Floyd, второй — Rammstein, а третий — Диму Билана. Нельзя их под одну гребенку. Пусть будет разнообразие и социально позитивных организаций, чтобы каждый мог найти что-то для себя. Тогда наши дети будут при деле. В советское время это было, потому и суицидов было меньше.

— При этом взрослые уж больно болезненно относятся к новым молодежным веяниям.

— И напрасно. Я вообще считаю, что молодежная субкультура — это как раз школа жизни. Опыт показывает, когда молодой человек проходит через тех же панков, он, прежде всего, доказывает самому себе свою индивидуальность. Что в этом плохого?

— Не всегда. Нужно понимать, когда дело в оригинальности, а когда — в разрушении личности. К примеру, большую опасность для детской психики представляют компьютерные клубы. В большинстве игр ребенку предоставляются запасные жизни. Одну потерял — ничего страшного, в запасе еще четыре. В итоге дети и в жизни продолжают играть. Был даже случай, когда мальчишки, у которых закончились деньги, пошли на стройку в реальности на палках продолжать виртуальную стрелялку. Один из них погиб.

— О вреде этих заведений разговоры идут давно. как вы думаете, когда начнутся действия?

— По итогам одного из последних рейдов в Астане уже решено вносить на законодательном уровне предложения. Чтобы можно было наказывать владельцев клубов за то, что у них дети, к примеру, после 11 вечера играют. Вообще, дабы ситуация с детскими суицидами изменилась, пора перестраивать и наши мозги, и законы, и систему в целом. В том числе образования.

И пока на громадную школу работает один психолог, от него и требовать нечего. Школе нужна медико-социально-психологи-ческая служба. Сегодня соцпедагог и психолог повторяют друг друга, а ведь первый вообще-то должен семьей школяров заниматься, а второй — их душою. Нужно четко расписать функции каждого. Сейчас они вместе таскают трудных детей на комиссии по делам несовершеннолетних. Положительный тихий ребенок им не заметен. А такие чаще и вешаются. В идеале же соцпедагог составляет паспорт семьи, психолог — психологический портрет ребенка, а вместе они дают полную картину, чем живет маленький человечек. Вот когда мы будем иметь по каждому школьнику такую картину, и суицидов не будет. И День защиты детей растянется на год, а не финиширует уже 2 июня…

<< К списку